Для сохранения части сообщения в цитатник выделите нужный текст в поле ниже, категорию цитаты и нажмите кнопку "на память". В случае, если требуется сохранить всё сообщение, достаточно только выбрать категорию и нажать упомянутую кнопку. Для отмены нажмите кнопку "закрыть окно".
На сайте с 06.10.10 Сообщения: 4482 В дневниках: 8 Откуда: Новосибирск
Добавлено: Вс Дек 02, 2018 23:14
Баба Маня писал(а):
К сожалению, так и в жизни бывает: родишь ребенка - такой милый малипусечка, а вырастает... чудовище
Знаете, мне такие мысли иногда приходят в голову, когда вижу опустившихся людей - бомжей, алкоголиков - что это когда-то ведь были младенцы, безобидные и хорошенькие, их мамы на ручках носили...
Иногда жизнь - страшная штука.
На сайте с 28.02.18 Сообщения: 560 В дневниках: 17 Откуда: Новосибирск
Добавлено: Пн Дек 03, 2018 19:16
Прочла "Силач".
Жутко, но это слог. По сюжету ничего не происходит. Имхо классическая история: мать хочет для сына "самого лучшего", а они все его не достойны Сыну уже 30, но он все ещё живёт с ней и все ещё одинок. Не увидела где она его боится. То, что он несчастен, но тут дальше я начинаю додумывать: он несчастен, может винить в этом мать, может отомстить .. Это все могло бы случится, но в рассказ не вошло.
На сайте с 28.02.18 Сообщения: 560 В дневниках: 17 Откуда: Новосибирск
Добавлено: Пн Дек 03, 2018 21:38
"Коса"
Тоже не вижу чего-то ужасного.
Вообще, мне понравилось. Я к таким вещам по философски отношусь - кому-то же надо. Ну, то есть, тут трагедия маленького человека - люди и так умирают, он тут не причем. Но кто-то должен их "собирать". Речь не о смерти как таковой, а вот о такой своеобразной работе. Неприятной, да. Вполне мистической, но не страшной.
Хорошая мысль о том, что если не выходить больше косить - то никто не будет умирать. Но не сработало - потому что он не убивает.
И понятно, почему предыдущий жнец жил один - такие и должны жить в одиночестве. Думаю, по этому семья и умерла.
Но ..
Цитата:
А лезвие продолжало взлетать, крушить, резать с бешенством человека, у
которого отняли - и отняли столько, что ему уже нет дела до того, как он
обходится с человечеством.
Как это обычно бывает, "работодатель" ошибся.
Почему работодатель? Так они вроде как случайно не туда свернули. Судьба и все такое подобное. Рок. Вот этот момент, конечно, ужасает. Мы не властны. А кто-то там может и напутать.
Добавлено спустя 1 минуту:
Как если бы Харон сказал - я больше не повезу. Стойте на этой стороне. А они все равно будут приходить
На сайте с 29.08.10 Сообщения: 19045 В дневниках: 6832 Откуда: Омск
Добавлено: Ср Дек 12, 2018 0:30
ФМ №70 Творчество Дины Рубиной
Читаем роман
"На солнечной стороне улицы" (2006)
Цитата:
Роман Дины Рубиной – неожиданный виртуозный кульбит «под куполом литературы», абсолютное преображение стиля писателя, его привычной интонации и круга тем.
Причудливы судьбы героев романа, в «высоковольтном» сюжете переплелись любовь и преступления, талант и страсть, способная уничтожить личность или вознести к вершинам творчества.
Откройте этот роман – и вас не отпустит поистине вавилонское столпотворение типов: городские безумцы и алкаши, русские дворяне, ссыльные и отбывшие срок зеки, «белые колонизаторы» и «охотники за гашишем»…
Читаем и обсуждаем до 31 декабря (ок. 500 стр.) (если не уложимся, продлим)
Биография от автора:
Скрытый текст:
Когда меня убедили, что на сайте обязательно должна быть помещена моя биография, я принялась листать словари и энциклопедии, где — от краткого абзаца до обширной статьи — излагались разные варианты моей достаточно заурядной и абсолютно скучной биографии.
Обычно я довольно равнодушно отношусь к подобным вещам, полагая, что никто их и не читает. В сущности, кому какое дело — что за институт закончил автор того или иного романа, сколько у него братьев или сестер, сколько детей, мужей и прочего жизненного барахла…
Некоторое время меня даже раздражала просьба создателей моего сайта — написать собственную биографию. В конце-концов, у любого писателя биография расщеплена на мелкие и крупные щепы для растопки творческого костра, на котором мы сами и корчимся всю свою литературную жизнь.
Потом я решила взглянуть на это дело с точки зрения мастеровой. Вот, мол, есть некая второстепенная героиня ненаписанного пока романа. Взять и — где конспективно, где более проработанно — набросать некий рисунок жизненного пути. На том и порешила.
Итак.
Родилась в 53-м, уже после смерти Усатого, в семье художника и учительницы истории. И та и другой родились на Украине. Отец — в Харькове, мать — в Полтаве. В Ташкент родители попали каждый своим путем. Мать — с волной эвакуации, явилась девчонкой семнадцати лет, бросилась поступать в университет, (страшно любила литературу). В приемной комиссии ее спросили строго — "Вы на филологический или на исторический?" Она закончила украинскую школу, слово "филологический" слышала впервые, спросить — что это значит — стеснялась, так и поступила на исторический. Ночью работала охранником на оружейном заводе, днем спала на лекциях, которые читали блестящие профессора московского и ленинградского университетов, эвакуированных в Ташкент. Зимы те военные были чудовищно морозными. Картонные подметки туфель привязывались веревками. От голода студенты спасались орехами — стакан стоил какие-то копейки. Тогда еще не знали, что они страшно калорийны. Кроме того, в студенческой столовой давали затируху. И студенты и профессора носили в портфелях оловянные миски и ложки… Однажды моя восемнадцатилетняя мать случайно поменялась портфелями (одинаковыми, клеенчатыми) со знаменитым московским профессором, который читал курс средних веков по собственному учебнику. Обмирая от стыда, она подошла к учителю и сказала: "Профессор, вы случайно взяли мой портфель и мне ужасно стыдно: если вы его откроете, то обнаружите, что в нем нет ничего, кроме миски и ложки для затирухи". Профессор сказал на это: "если бы вы открыли мой, то увидели бы то же самое."…
Отец родом из Харькова — вернулся с войны молоденьким лейтенантом — в Ташкент, к эвакуированным родителям. Поступил в художественное училище, где историю преподавала его сверстница — очень красивая, смешливая девушка… Так встретились мои родители.
У того и другого в семьях есть легенды, вполне литературные. Из одной легенды я уже состряпала "путевые записки" — "Воскресная месса в Толедо", которые были опубликованы во 2-м номере "Дружбы народов" и вошли в книгу, вышедшую в издательстве "Вагриус". А "цыганская" легенда материнской родни еще ждет своего часа. Написать в двух словах не получается. Уж больно романтична.
Полагаю, что на отрезке — до и после революции — мои предки занимались ровно тем, чем занимались сотни тысяч украинских евреев: немножко торговали, немножко учились, немножко учили других. Прадед по матери был человеком религиозным, уважаемым и — судя по некоторым его высказываниям, которые до сих пор цитируются в семье — необычайно остроумным. Прадед по отцу — варшавским извозчиком, человеком необузданной ярости, от чего дед в четырнадцатилетнем возрасте бежал из дома и никогда не вспоминал о своей семье. От этого, не слишком далекого, предка — вспыльчивость и умение портить отношения с людьми.
Детство мое, равно как и юность, и молодость, да и вся последующая жизнь — в домашней тесноте, буквальной: маленькие квартирки, где у растущего человека нет своего угла. Одна из комнат обязательно — мастерская, — ибо сначала отцовские холсты расставлены по всем углам, потом — мужнины. Про все это я писала в повести "Камера наезжает!" Итак, теснота физическая, бытовая, а также теснота обстоятельств, постоянно давящая… Ну, и занятия музыкой по нескольку часов в день — специальная музыкальная школа при консерватории…в общем, было о чем писать.
Непреклонное лицо на фотографиях тех лет. Мое лицо. Беззащитные глаза, квадратные скулы. Довольно жалкое существо, угнетенное служением прекрасному искусству, будь оно проклято…
Мое созревание, — то есть, настаивание жалкого цыплячьего мозга на спирту и специях жизни колониальной столицы, — сопровождалось видениями. Вернее, так: самая обыкновенная вещь — сценка, случайная тающая фраза в уличной толпе, обиходная деталь быта вдруг высекали во мне сверкающую искру и я впадала в прострацию. Нежный подводный гул в ушах, давление глубинной толщи, парное дребезжание воздуха, какое в жару поднимается над раскаленным песком, сопровождали эти непрошеные медитации. Так однажды на уроке физики я вылетела из окна и совершила два плавных круга над школьной спортплощадкой — я уже писала об этом.
В другой раз дивный пейзаж на щелястой стене деревянного нужника в углу полузаброшенной стройки ослепил меня по дороге из музыкальной школы. Пейзаж, пейзаж. Я имею в виду буквально: картину. Почему-то я не остановилась внимательно осмотреть находку, а прижимая к тощему животу нотную папку, прошла мимо, только выворачивая назад голову, пытаясь удержать чудное видение (гул в ушах, дрожание воздуха…) На следующий день никакого пейзажа не оказалось. Обморочное отчаяние. Тоска по зефирно-фарфоровым красотам загробной жизни. Сейчас я думаю, что это была мазня одного из рабочих — почему бы и нет? Вероятно, он вывесил картину сушиться, после чего снял. Словом, сегодня меня ни на йоту не заинтриговали бы подобные приключения моего воображения. А в то время я жила глубоко и опасно. На грани умопомешательства, как многие подростки.
Постоянное впадание в медитацию. Провалы в какие-то колодцы подземной блаженной темноты, сладостное оцепенение и разглядывание себя — изнутри: атласное дно закрытых глаз, с бегущими вбок снопами изумрудно-оранжевых искр.
Центральная колея детства — музыкальная школа при консерватории.
Что может быть страшнее и нереальнее экзамена по фортепиано? Дребезжание рук, ускользание клавиатуры, дактилоскопические следы на узких спинках черных клавиш от вспотевших пальцев… И оскорбительное забывание нот. Что вообще может сравниться по издевательству и униженности с твоим, непослушным тебе, телом?
Поджелудочная тоска, тошнота в суставах, обморочный заплыв глаз — так, как я боялась сцены, ее не боялся никто. Я выплеснула из себя в детстве и юности прибой этого горчичного ужаса, выдавила этот предсмертный, посмертный липкий холод из застывших пор. Мне уже ничего не страшно... Я видела все, я возвратилась из ада. Поэтому никогда не волнуюсь на своих литературных выступлениях.
Детские дружбы — штука хрупкая, возникают быстро, рассыпаются быстро… О Ташкенте мне еще предстоит написать, очень интересный был город в мое время, благословенный Юг, со всеми вытекающими подробностями быта, дружб, соседства, некоего южного вавилонства, смешения языков и рас. — Слишком широкая тема, а я человек деталей.
Итак, закончила специальную музыкальную школу при консерватории для одаренных детей. Такая элитная каторга, об этом тоже писала в "Уроках музыки", и напишу еще. Фортепиано, черт бы его побрал. Из школьных лет — осталась одна дружба, которая и сейчас со мной, в Израиле, живет под Хайфой, пиликает на скрипочке, преподает, уже бабушка. А вчера мы — восьмиклассницы — стояли у окна после "технического" экзамена, на втором этаже школы им. Успенского, смотрели, как падает снег и грели руки на батарее. Это было вчера.
Затем — консерватория, преподавание в Институте культуры, и прочий сор биографии, из которого давно уже выросли повести и рассказы.
От первого, несчастливого, брака — взрослый сын, от второго, счастливого, — дочь.
Первый рассказ был напечатан в журнале "Юность", когда мне исполнилось шестнадцать лет. Назывался он "Беспокойная натура", ироничный такой маленький рассказик, опубликован в разделе "Зеленый портфель". В то время я постоянно шутила. Потом еще два рассказа были там же опубликованы, после чего я торжественно перешла в отдел прозы этого журнала и печаталась там до самого отъезда из Советского Союза. Конечно, лучшие мои вещи они не брали. Так, рассказы, по мелочи. Но читатели меня запомнили, любили, ждали журналов с моими вещичками. Так что, страну я покинула уже, в общем, известным писателем.
Толстые журналы меня признали издалека, из-за границы, наверное, надо было уехать, чтобы пробить плотину "Нового мира", "Знамени", "Дружбы народов". Правда, и писателем в Израиле я стала совсем другим, но это уже другая тема.
Моя писательская жизнь в Ташкенте очень забавна, тоже — сюжет для прозы. Для заработка я переводила узбекских писателей. Премию министерства культуры Узбекистана получила за откровенную халтуру, которую накатала по мотивам узбекских народных сказок, совместно с поэтом Рудольфом Баринским. Дело в том, что от первого мужа я ушла с маленьким сыном к родителям, тем самым умножив вечную тесноту. Надо было срочно покупать кооперативную квартиру, я села и написала пьеску для театра музыкальной комедии. Там она и была поставлена, и с успехом (видно по премии), шла. На гонорар я купила однокомнатную квартиру, в которой прожила до переезда в Москву. Пьеска называлась "Чудесная дойра" (это инструмент такой, вроде бубна). Друзья, разумеется, переименовали ее в "чудесную Двойру".
В театрах ставилась пьеса по моей известной повести "Когда же пойдет снег?". Ее же в виде радиопостановки гоняют до сих пор, ее же в виде телеспектакля показывали по центральному ТВ много раз. Она ставилась в Москве, Перми, Брянске и еще Бог знает где. До сих пор какие-то письма от провинциальных режиссеров доносят до меня разные сведения о постановках.
Фильм по неудачной повести "Завтра, как обычно" тоже сняли на "Узбекфильме". Фильм тоже ужасный. Назывался "Наш внук работает в милиции". Было это в 1984 году. Зато, на материале этих киностраданий написана удачная повесть "Камера наезжает". Значит, страдания и пошлость окупились, то есть, рентабельны.
Вообще же, убеждена, что мою прозу можно только читать. (Вот недавно в спектакле МХАТа один из рассказов читала Даша Юрская). Играть меня в театре и кино так же невозможно, как играть Искандера или Довлатова. Проза писателей с ярко выраженной авторской интонацией не поддается переносу на сцену и экран. С этим нужно только смириться.
Когда снимался этот несчастный фильм, познакомилась со своим вторым мужем, значит, страдания окуплены вдвойне. К нему и переехала в Москву. Опять — в тесноту, в "хрущобу", где и прожили мы до 90-го года, года эмиграции, до следующей, уже израильской экзистенциальной и полной "тесноты": — квартиры, денег, страны.
В Москве жила свободным художником (вообще, свободным художником живу лет с двадцати трех, служить — фрагментарно — стала только переехав в Израиль, и вот, сейчас, о чем — ниже.) Круг общения — самый разный. Конечно, — писательский, художественный, музыкальный. Самый широкий. Я при внешнем беглом пригляде — довольно открытый человек, вполне светский. Так что, знакомства перечислить трудно. (Муж мой работал какое-то время в театре на Таганке, поставил с режиссером Ефимом Кучером несколько спектаклей, вот вам и актерская компонента; я писала радиоспектакли на московском радио, вот вам и еще один бок московской жизни, ну и журналы, ЦДЛ… — словом, как у всех московских литераторов.)
В конце 90-го мы репатриировались.
Это — рубеж биографический, творческий, личностной.
И что бы я ни делала в Израиле — немножко служила, много писала, выступала, жила на "оккупированных территориях", ездила под пулями, получала литературные премии, издавала книгу за книгой и в Иерусалиме, и в Москве… — все это описано, описано, описано…Нет нужды повторяться.
Премий две — за книги. Одна, им. Арье Дульчина, за книгу "Один интеллигент уселся на дороге", вторая — Союза писателей Израиля — за роман "Вот идет Мессия!".
Период творческого кризиса переживаю всякий раз, поставив точку в очередном романе-повести-рассказе-эссе. Вообще, живу в вечном состоянии творческого кризиса. Повышенно самокритична. После переезда в Израиль действительно, молчала полгода. Но это был не узко-творческий, а тотально-личностной кризис, о котором я тоже писала в повести "Во вратах Твоих", и в романе "Вот идет Мессия!".
Мой муж и моя дочь религиозны в самом прямом иудейском смысле этого слова. Со всеми вытекающими деталями жизни. Я же выскальзываю из любых пут, как и надлежит быть художнику, — хотя, конечно же, обращаюсь к Богу постоянно.
На сайте с 28.02.18 Сообщения: 560 В дневниках: 17 Откуда: Новосибирск
Добавлено: Ср Дек 12, 2018 13:34
Прочла "Любка".
Если это не сюда то под кат уберу
В целом понравилось, персонажи живые такие. Но - может потому, что рассказ - слишком насыщенно. Да не событиями, а настроение-эмоции-напряжение все это густое, как тот то ли борщ, то ли гороховый суп из ничего. И рассказ - вроде ничего, а "ложка стоит".
Перехожу к роману - если он будет такой же плотный - не обещаю дочитать.
На сайте с 13.06.10 Сообщения: 14313 В дневниках: 3529 Откуда: Новосибирск, Золотая Нива
Добавлено: Ср Дек 12, 2018 14:43
я прочла "на солнечной стороне улицы" этим летом. вот мой отзыв с ЛЛ
Цитата:
Ташкент. Сладость и терпкая жара. Ташкент - это что то инороднее для меня.
В общем знакомство с Ташкентом, с Диной Рубиной считаю успешным. Книга втягивает , заставляет разобраться "Что?" "Почему?". Помогают этому временные неровности, то мы в будущем, то мы в прошлом, а то и вовсе читаем комментарии автора. и только в конце книги у меня постоились временные отрезки в единое целое.
Путь становления художницы В.Щегловой совсем - совсем не прямой и в нем хочется акцент сделать на временной отрезок детства Веры на меня произвело наибольшее впечатление. Не понятно как она смогла пережить все это!
Образ Ташкента совпал с моим представлением этого города, базары, узбеки в толстых халатах на нестиранных одеалах, жаркое лето и ... удивительно холодные зимы (я думала зим там не бывает), плохие и хорошие люди.
Что меня смутило, так это счастливый конец. Не всегда после таких невзгод такое бывает в жизни, не всегда
_________________
Пишу на VBA, Python. Боты, приложения, обработка таблиц
На сайте с 22.03.12 Сообщения: 22618 В дневниках: 20830 Откуда: Россия
Добавлено: Ср Дек 12, 2018 15:57
Заселяюсь. Участвую.
_________________ Внешний враг – важнейший внутренний друг тоталитарного режима(с)
А как пелось, как пелось, как пелось
Но есть правда, есть гордость, есть смелость(с)
На сайте с 21.02.11 Сообщения: 5699 В дневниках: 1617 Откуда: Новосибирск, ОбьГэс-Бугринская роща.
Добавлено: Чт Дек 13, 2018 19:23
Начала слушать "На солнечной стороне улицы".
Я в восторге. Я уже писала, что я визуал и совершенно не воспринимаю информацию на слух. Сколько не пыталась слушать книг, все было мимо. Совершенно ничего не понимала. Возможно, были не те чтецы. Но Рубина . Это восторг. Я вижу Веру, Катю, Мать, Стасика. Мне еще сложно даются переходы, Катя, Вера, потом какая-то женщина с военным и послевоенным Ташкентом... Но в общем, очень интересно и легко слушать. Даже на работе сегодня слушала, когда делала монотонную работу. И работа легче шла
На сайте с 11.11.13 Сообщения: 6103 В дневниках: 423
Добавлено: Чт Дек 13, 2018 20:53
lekal
Да, от чтеца очень многое зависит. Мне тоже очень нравится, как Рубина читает, и еще несколько чтецов любимых есть, в чьём исполнении хоть справочник по квантовой физике хорошо зайдёт , а вот некоторые книги категорически не могу слушать из-за чтецов. Ерисанову не могу слушать, например.
На сайте с 18.03.15 Сообщения: 3970 В дневниках: 2608 Откуда: Севастополь
Добавлено: Пт Дек 14, 2018 1:00
И я начала слушать. Хотя после Тени ветра мне тяжело, я всё думаю о Даниэле и Хулиане, а Катя с Верой как-то далеки пока.
И хорошо, что я смотрела фильм, иначе бы совсем не разобралась бы кто где и что к чему.
_________________ Юля.
Жить надо по-японски - не торописса, не волновасса ... и улыбасса
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах
Поиск
Пользователи
Группы
Конкурсы
Рeгиcтpaция
Профиль
Войти и проверить ЛС
Вход
Сыну уже 30, но он все ещё живёт с ней и все ещё одинок. Не увидела где она его боится. То, что он несчастен, но тут дальше я начинаю додумывать: он несчастен, может винить в этом мать, может отомстить .. Это все могло бы случится, но в рассказ не вошло.
. Это восторг. Я вижу Веру, Катю, Мать, Стасика. Мне еще сложно даются переходы, Катя, Вера, потом какая-то женщина с военным и послевоенным Ташкентом... Но в общем, очень интересно и легко слушать. 
, а вот некоторые книги категорически не могу слушать из-за чтецов. Ерисанову не могу слушать, например.
