Сибмама - о семье, беременности и детях

[Aravana80]

Медянка

[TatianaVit]

Лелечка)))
не, если папа в наличие, то кто ж против!

_________________

[Медянка]

Aravana80
Я тоже не навязываю свою точку зрения, кому то вся бытовая неустроенность совсем не в тягость.
Я вот всё равно жду лета и дачу

[maryllion]

Не вижу ничего особенного в проживании на даче с дитем на даче (с любого возраста). как будто в городе не надо заниматься уборкой, стиркой и т.д., да еще коляску занеси в подъезд, унеси. Чистый воздух гораздо важнее, если идет дождь - памперсы в помощь.

Что касается обиды - достаточно серьезно все. Если в семье не проговариваются такие вещи - то такие ситуации так и будут случаться. У муж совершенно подростковое поведение (отдал, испугался, боится признаться). А ТС придется с этим смириться (и вести фин.дела самой), либо стать психологиней и пробовать разговаривать с мужем, ну третий вариант не озвучиваю.

И еще.. суде по опыт, все обижульки портят настроение только самому обижаемому. так что не копите обиды.. прощайте, благодарите за преподанный урок, и в следующий раз поступайте по-другому

_________________
Бухгалтерские услуги. Консультации. Электронная отчетность. maryllion@mail.ru

[Aravana80]

[gordi82]

Ну и написали уже тут много

[TatianaVit]

gordi82
Ваш муж хотел, как лучше.
Не думаю, что стоит обвинять его в предумышленном планировании событий. Он наверняка переживает не меньше Вашего.

_________________

[N_a_dezhda]

сочувствую

_________________
Вперед, в дачное будущее...

[gordi82]

[TatianaVit]

gordi82
с должника просто надо сесть и сидеть, пока деньги не отдаст. Звонить ему каждый день, пугать всеми законными способами. Ну по-другому с такими людьми никак.
И Ваш муж прав, заработаете. Ну что поделать, что сейчас не получилось. Ведь правда, все что ни делается, все к лучшему.

_________________

[Н.В.]

gordi82, а ведь Ваш случай вполне классический:

Скрытый текст: Показать Аукционный торг открывался в пять часов. Доступ граждан для обозрения вещей начинался с четырех. Друзья явились в три и целый час рассматривали машиностроительную выставку, помещавшуюся тут же рядом. – Похоже на то, – сказал Остап, – что завтра мы сможем уже при наличии доброй воли купить этот паровозик. Жалко, что цена не проставлена. Приятно все-таки иметь собственный паровоз. Ипполит Матвеевич маялся. Только стулья могли его утешить. От них он отошел лишь в ту минуту, когда на кафедру взобрался аукционист в клетчатых брюках «столетье» и бороде, ниспадавшей на толстовку русского коверкота. Концессионеры заняли места в четвертом ряду справа. Ипполит Матвеевич начал сильно волноваться. Ему казалось, что стулья будут продаваться сейчас же. Но они стояли сорок третьим номером, и в продажу поступала сначала обычная аукционная гиль и дичь: разрозненные гербовые сервизы, соусник, серебряный подстаканник, пейзаж художника Петунина, бисерный ридикюль, совершенно новая горелка от примуса, бюстик Наполеона, полотняные бюстгальтеры, гобелен «Охотник, стреляющий диких уток» и прочая галиматья. Приходилось терпеть и ждать. Ждать было очень трудно: все стулья были налицо, цель была близка, ее можно было достать рукой. «А большой бы здесь начался шухер, – подумал Остап, оглядывая аукционную публику, – если бы они узнали, какой огурчик будет сегодня продаваться под видом этих стульев». – Фигура, изображающая правосудие! – провозгласил аукционист. – Бронзовая. В полном порядке. Пять рублей. Кто больше? Шесть с полтиной справа, в конце – семь. Восемь рублей в первом ряду прямо. Второй раз восемь рублей прямо. Третий раз. В первом ряду прямо. К гражданину из первого ряда сейчас же понеслась девица с квитанцией для получения денег. Стучал молоточек аукциониста. Продавались пепельницы из дворца, стекло баккара, пудреница фарфоровая. Время тянулось мучительно. – Бронзовый бюстик Александра Третьего. Может служить пресс-папье. Больше, кажется, ни на что не годен. Идет с предложенной цены бюстик Александра Третьего. Публика заржала. – Купите, предводитель, – съязвил Остап, – вы, кажется, любите! Ипполит Матвеевич не отводил глаз от стульев и молчал. – Нет желающих? Снимается с торга бронзовый бюстик Александра Третьего. Фигура, изображающая правосудие. Кажется, парная к только что купленной. Василий, покажите публике «Правосудие». Пять рублей. Кто больше? В первом ряду прямо послышалось сопенье. Как видно, гражданину хотелось иметь правосудие в полном составе. – Пять рублей – бронзовое «Правосудие»! – Шесть! – четко сказал гражданин. – Шесть рублей прямо. Семь. Девять рублей в конце справа. – Девять с полтиной, – тихо сказал любитель правосудия, подымая руку. – С полтиной прямо. Второй раз, с полтиной прямо. Третий раз, с полтиной. Молоточек опустился. На гражданина из первого ряда налетела барышня. Он уплатил и поплелся в другую комнату получить свои правосудия. – Десять стульев из дворца! – сказал вдруг аукционист. – Почему из дворца? – тихо ахнул Ипполит Матвеевич. Остап рассердился: – Да идите вы к черту! Слушайте и не рыпайтесь! – Десять стульев из дворца. Ореховые. Эпохи Александра Второго. В полном порядке. Работы мебельной мастерской Гамбса. Василий, подайте один стул под рефлектор. Василий так грубо потащил стул, что Ипполит Матвеевич привскочил. – Да сядьте вы, идиот проклятый, навязался на мою голову! – зашипел Остап. – Сядьте, я вам говорю! У Ипполита Матвеевича заходила нижняя челюсть. Остап сделал стойку. Глаза его посветлели. – Десять стульев ореховых. Восемьдесят рублей. Зал оживился. Продавалась вещь, нужная в хозяйстве. Одна за другой выскакивали руки. Остап был спокоен. – Чего же вы не торгуетесь? – набросился на него Воробьянинов. – Пошел вон, – ответил Остап, стиснув зубы. – Сто двадцать рублей позади. Сто тридцать пять там же. Сто сорок. Остап спокойно повернулся спиной к кафедре и с усмешкой стал рассматривать своих конкурентов. Был разгар аукциона. Свободных мест уже не было. Как раз позади Остапа дама, переговорив с мужем, польстилась на стулья (Чудные полукресла! Дивная работа! Саня! Из дворца же!) и подняла руку. – Сто сорок пять в пятом ряду справа, раз. Зал потух. Слишком дорого. – Сто сорок пять, два. Остап равнодушно рассматривал лепной карниз. Ипполит Матвеевич сидел, опустив голову, и вздрагивал. – Сто сорок пять, три… Но, прежде чем черный лакированный молоточек ударился о фанерную кафедру, Остап повернулся, выбросил вверх руку и негромко сказал: – Двести! Все головы повернулись в сторону концессионеров. Фуражки, кепки, картузы и шляпы пришли в движение. Аукционист поднял скучающее лицо и посмотрел на Остапа. – Двести, раз, – сказал он, – двести – в четвертом ряду справа, два. Нет больше желающих торговаться? Двести рублей гарнитур ореховый дворцовый из десяти предметов. Двести рублей, три – в четвертом раду справа. Рука с молоточком повисла над кафедрой. – Мама! – сказал Ипполит Матвеевич громко. Остап, розовый и спокойный, улыбался. Молоточек упал, издавая небесный звук. – Продано, – сказал аукционист. – Барышня! В четвертом раду справа. – Ну, председатель, эффектно? – спросил Остап. Что бы, интересно знать, вы делали без технического руководителя? Ипполит Матвеевич счастливо ухнул. К ним рысью приближалась барышня. – Вы купили стулья? – Мы! – воскликнул долго сдерживавшийся Ипполит Матвеевич. – Мы, мы. Когда их можно будет взять? – А когда хотите. Хоть сейчас! Мотив «Ходите, вы всюду бродите» бешено запрыгал в голове Ипполита Матвеевича. Наши стулья, наши, наши, наши! Об этом кричал весь его организм. «Наши!» – кричала печень. «Наши!» – подтверждала слепая кишка. Он так обрадовался, что у него в самых неожиданных местах объявились пульсы. Все это вибрировало, раскачивалось и трещало под напором неслыханного счастья. Стал виден поезд, приближающийся к Сен-Готарду. На открытой площадке последнего вагона стоял Ипполит Матвеевич Воробьянинов в белых брюках и курил сигару. Эдельвейсы тихо падали на его голову, снова украшенную блестящей алюминиевой сединой. Ипполит Матвеевич катил в Эдем. – А почему же двести тридцать, а не двести? – услышал Ипполит Матвеевич. Это говорил Остап, вертя в руках квитанцию. – Это включается пятнадцать процентов комиссионного сбора, – ответила барышня. – Ну, что же делать. Берите. Остап вытащил бумажник, отсчитал двести рублей и повернулся к главному директору предприятия. – Гоните тридцать рублей, дражайший, да поживее, не видите – дамочка ждет. Ну? Ипполит Матвеевич не сделал ни малейшей попытки достать деньги. – Ну? Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья? – У меня нет денег, – пробормотал наконец Ипполит Матвеевич. – У кого нет? – спросил Остап очень тихо. – У меня. – А двести рублей?! – Я… м-м-м… п-потерял. Остап посмотрел на Воробьянинова, быстро оценил помятость его лица, зелень щек и раздувшиеся мешки под глазами. – Дайте деньги! – прошептал он с ненавистью. – Старая сволочь. – Так вы будете платить? – спросила барышня. – Одну минуточку, – сказал Остап, чарующе улыбаясь, – маленькая заминка. Тут очнувшийся Ипполит Матвеевич, разбрызгивая слюну, ворвался в разговор. – Позвольте! – завопил он. – Почему комиссионный сбор? Мы ничего не знаем о таком сборе! Надо предупреждать. Я отказываюсь платить эти тридцать рублей! – Хорошо, – сказала барышня кротко, – я сейчас все устрою. Взяв квитанцию, она унеслась к аукционисту и сказала ему несколько слов. Аукционист сейчас же поднялся. Борода его сверкала под светом сильных электрических ламп. – По правилам аукционного торга, – звонко заявил он, – лицо, отказывающееся уплатить полную сумму за купленный им предмет, должно покинуть зал! Торг на стулья отменяется. Изумленные друзья сидели недвижимо. – Папрашу вас! – сказал аукционист. Эффект был велик. В публике злобно смеялись. Остап все-таки не вставал. Таких ударов он не испытывал давно. – Па-апра-ашу вас! Аукционист пел голосом, не допускающим возражения. Смех в зале усилился. И они ушли. Мало кто уходил из аукционного зала с таким горьким чувством. Первым шел Воробьянинов. Согнув прямые костистые плечи, в укоротившемся пиджачке и глупых баронских сапогах, он шел, как журавль, чувствуя за собой теплый дружественный взгляд великого комбинатора. Концессионеры остановились в комнате, соседней с аукционным залом. Теперь они могли смотреть на торжище только через стеклянную дверь. Путь тут был уже прегражден. Остап дружественно молчал. – Возмутительные порядки, – трусливо забормотал Ипполит Матвеевич, – форменное безобразие! В милицию на них нужно жаловаться. Остап молчал. – Нет, действительно, это ч-черт знает что такое! – продолжал горячиться Воробьянинов. – Дерут с трудящихся втридорога. Ей-Богу!.. За какие-то подержанные десять стульев двести тридцать рублей. С ума сойти… – Да, – деревянно сказал Остап. – Правда? – переспросил Воробьянинов. – С ума сойти можно!.. – Можно. Остап подошел к Воробьянинову вплотную и, оглянувшись по сторонам, дал предводителю короткий, сильный и незаметный для постороннего глаза удар в бок. – Вот тебе милиция! Вот тебе дороговизна стульев для трудящихся всех стран! Вот тебе ночные прогулки по девочкам! Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро! Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни звука. Со стороны могло показаться, что почтительный сын разговаривает с отцом, только отец слишком оживленно трясет головой. – Ну, теперь пошел вон! Остап повернулся спиной к директору предприятия и стал смотреть в аукционный зал. Через минуту он повернулся. Ипполит Матвеевич все еще стоял позади, сложив руки по швам. – Ах, вы еще здесь, душа общества? Пошел! Ну? – Това-арищ Бендер, – взмолился Воробьянинов. – Това-арищ Бендер! – Иди! Иди! И к Иванопуло не приходи! Выгоню! – Това-арищ Бендер! Остап больше не оборачивался. В зале произошло нечто, так сильно заинтересовавшее Бендера, что он приотворил дверь и стал прислушиваться... Скрыть

Можете некоторое время называть своего мужа Кисой... Воробьяниновым.

_________________
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ

[Aravana80]

gordi82

[Медянка]

[TatianaVit]

Aravana80
я просто знаю таких людей, которые трудно с деньгами расстаются. И вот такой метод ежедневных звонков и доставаний имеет место быть. Естественно времени на возврат уходит много, но результат то все равно есть.

_________________

[Selenka_84 (Гость)]

Медянка
Поддержу полностью.
gordi82
Сядьте с мужем и спокойно до него донесите все Ваши чувства и эмоции. Спросите, как бы отреагировал он, если бы Вы тайком сняли и потратили общие деньги